Есть люди, в которых живёт Бог; есть люди, в которых живёт Дьявол; а есть люди, в которых живут только глисты.
Закрытые записи.
Почему-то из толкового в дневнике я делаю только их.
Возвращаюсь, перечитываю, снова проживаю моменты из моей жизни. Там находится то, что близко и слишком... "по живому"? Наверное, да.
Почему-то я никогда не могла поделиться с другими людьми самыми важными и главными моими переживаниями. Потому что привыкла "разберусь" и "сама", а за этими магическими словами зачастую скрываются одиночество и страх. Недавно я снова переживала это состояние, замкнувшись в себе, понимая что хочется вопить и кричать от боли, но нет такого человека, который бы меня услышал, сколько не пытайся донести свое отчаяние. И вот он страх, вот оно одиночество настоящее, а не придуманное теми, кому просто приятно побыть одним. Реальность такова, что мне больше некому доверять, я никого не могу подпустить так близко к себе, чтобы суметь делить на двоих все, даже самое неприглядное. А, порой, этого так хочется...
И потому со мной остаются закрытые записи, в которых есть отголоски эмоций, которые не нашли иного выхода наружу. Им не нужно притворное сочувствие, но они, пожалуй, самое ценное здесь. Именно то, зачем это место вообще нужно и существует. Та скрытая часть меня до которой не дотянуться, похоже, уже никому.
Почему-то из толкового в дневнике я делаю только их.
Возвращаюсь, перечитываю, снова проживаю моменты из моей жизни. Там находится то, что близко и слишком... "по живому"? Наверное, да.
Почему-то я никогда не могла поделиться с другими людьми самыми важными и главными моими переживаниями. Потому что привыкла "разберусь" и "сама", а за этими магическими словами зачастую скрываются одиночество и страх. Недавно я снова переживала это состояние, замкнувшись в себе, понимая что хочется вопить и кричать от боли, но нет такого человека, который бы меня услышал, сколько не пытайся донести свое отчаяние. И вот он страх, вот оно одиночество настоящее, а не придуманное теми, кому просто приятно побыть одним. Реальность такова, что мне больше некому доверять, я никого не могу подпустить так близко к себе, чтобы суметь делить на двоих все, даже самое неприглядное. А, порой, этого так хочется...
И потому со мной остаются закрытые записи, в которых есть отголоски эмоций, которые не нашли иного выхода наружу. Им не нужно притворное сочувствие, но они, пожалуй, самое ценное здесь. Именно то, зачем это место вообще нужно и существует. Та скрытая часть меня до которой не дотянуться, похоже, уже никому.